Илья ВАСИЛЬЕВ
|
ДОМ
вот я построил дом
мальчик танцует в нем
он любит меня проворней огня
собака лижет мои глаза
и птица спит на плече
утром не будит нас никто
вечером вместе мы пьем вино
назначенным днем мы оба уйдем
а ночью я все же смотрю в окно:
летние мы посреди зимы
боже за что?
ЗНАК
Идут земляные работы
заботы земные идут
в земляничных полях
моль ягодные места
богоуgodные мы
ни на что не годные
голодные голуби
полубоги волки
копай копрофаг
могилу нам что ли
штольню
дворец подземельный
златой голубой домострой
ФЛАГ
или хочешь я буду флагом
лягу поверх тебя
облеку пеленой
в облака увлеку
развлеку как могу
(да и много ли надо нам)
а после с плеч упаду к ногам
тяжелыми складками
липкими сладкими
и останусь лежать ни с чем
лишним полотнищем?
|
В
Е
Щ
И
И
В
Е
Щ
Е
С
Т
В
А
|
СЛЮНА
(советы мейкаппера)
есть два сорта слюны
золотая и черная
золотою слюной умащается слоновий берег
черная годна лишь в праздник
золотая слюна тепла по природе
ею же семь веселых кабатчиков
приторговывают по ночам
утром она злобным глазом блестит
на личине хмельного актера
хотя тот, обуянный давешними страстями
не очень-то и озабочен
и в том пагуба золотой слюны
в том ее коварная сила и слава
блеск ее притягателен и речист
вечен и времени не ведает
твердъ и сухъ
но бесчувствен к актерскому ремеслу
и не может оценить чудес косметики
черная же не такова суть есть
прелесть ее мертва и мертворождена
сокрыта до срока пока сияет
первая и золотая
но стоит лишь в ночи
сомкнуть одному глаза
(или выколоть)
(или чем плеснуть в означенные)
так сразу на сцене актерской
черная слюна занимает пост
ибо наследует она всегда
и никогда первая
и чернота ее сладка испытавшим ее
и глаза их бездонны и влажны
с той поры
и в наготе ее обвинять бесчестно
и некрасиво
черные черные пузыри
|
Ж И В Н О С Т Ь
|
|
С Т Р А Н Ы
|
|
КОТЯТА
играй пушистые такие
такие милые и мяхкие
невинные наивные
но сколько грации звериной
нам не понять за то и любим
все на острых чувствах
на кончиках когтей
играй уйдешь не страшно
я задушу их
ЖУРАВЛЬ
Вычищает ли пурга неба зимний кокон
трактор ли плугами землю тормошит
эти призраки погоды моих окон не состарят
недвижима над пейзажем птица исполин
Крылья замерли в спине
глаз прикрыты очи
силы мощные в ногах
запертые спят
Где-то в поле босиком
на высоком камне
плачет желтый обо мне
голубой журавль
|
|
АВСТРАЛИЯ
О австралия моя родина
как тоскливо мне без твоих островов
Я так отчетливо вижу коала на эвкалипте
что он отражается в моих глазах
и женщина тревожась не находит себе места
в них
И во сне
коже тепло от пятен твоего солнца
Нервы мои переплетены
с корнями твоих трав
и больно когда танкеры в океане
секут их винтами пересекая экватор
Я просыпаюсь и плачу вместе с коала
на эвкалипте
Почему скажи почему твой сын
должен жить в снегу
звезды твои искать раздирая небо
в кровь
воду чужих озер солить
прятать узоры тела
в шерсть не твоих коз
Почему только став песком
я смогу возвратиться
О австралия
|
НАРЦИСС И ГИАЦИНТ
вообразим двоих готовых слушать
что я о них в неведенье плету:
расстелив крыло по снегу
спит застреленный человек
другой над ним еще крылат
и нимб над ним: это его брат
|
нарцисс над телом гиацинта
(бесчувственным как чурбан)
склоняет черный свой тюльпан
снимает белый свой тюрбан
и плащ зеленый раскрывает
и теплый падает наган
к его подкошенным ногам
и будто бы он плачет
и засыпает превращаясь в прах
погасли сероглазы очи
и мрак упал чернее ночи
|
но вышел из скалы рабочий
плечист речист и трубочист
с укором легким в уголках
и руки юным протянул
богами ласково назвал
в челн усадил и сладким
яблочным вином вернул их силе
изгладил суеты мирские
напева золотым руном
и воды вольные коцита их к ахеронту понесли
|
РАБ И ТУРИСТ
вина выпью закричу выпью
полечу зализывать раны
хотя уже поздно
странен плачущий зверь
опустивший печальный взор / печальный зверь опускающий взор
и тонкой кистью выводящий
и м я
|
помнишь на невольничьем базаре
ты стоял прикованный к солдату
безмятежно цепь перебирая
твоя девичья грудь волчья стать
лисий хвост черный лоб в нем звезда
рог перо бес в ребро
я вокруг
безнадежный тамбовский турист
скажи мне григорий как твое имя
распечатай уста
|
танжер манчестер ливерпуль
березки родина моя
италия венец всему
120 дней ты все молчишь
тебе все мало
ответь безумец не томи
где остановимся что ищем
хотя бы имя
хотя бы руку отпусти
|
мне под кустом и стол и кров
зачем нам дом
твой дом в неведомой стране
ты што ли ихний принц
а может спляшешь
скажи хитрец я музыку
не хочешь выпить ли
юлю юлю и знаки
не плачь скажи
ЗАМОЛКНИ СУКА
я устал
а впрочем ладно
баешь складно
ПЬЕХА
Блеклая ночь, клонит ко сну:
в облацех темна голова
душит меня кошмар: я — пьеха эдит в зените славы
в зенитном прицеле прожекторов
поверите ли, не до смеха
Добивает меня раз за разом отвратительный сон:
вот на сцене в панковом наряде
с демоническим взглядом девичьим
вся в цепях и медалях я в холодном поту:
вдруг они отгадают меня
отпадет накладная щетина
и все прочее вдруг отпадет
от того что запнусь неумело за шланг бас-гитары
Я козу тычу в зал — а улыбка
женственно так выпирает
из пенного рта
Белыя ровныя зубы фиксой стальною не скрыть
Чувственный рот благородный
за зеленой помадой не спрятать
Страх склеил меня
я истукан
я памятник себе
окаменеваю
околеваю в наезженой колее
лишь левой ногой вяло такт отбиваю
как в похоронной команде
по рельсам взад-вперед с протянутой правой рукою
указуя вперед
а другой прикрывая зад.
ПОДРУГА
милый друг тебя учить не надо
где приляжешь там уснешь
вчера воспламеняющая взглядом
твоя подруга набрела на нож
случайно встретилась в кустах
ее мне шея молодая
бесхитростна наивна и проста
и ландыш в немозолистых перстах
благоухал и таял
ну умерла чего теперь рыдать
случайностями полон путь земной
я для тебя теперь отец и мать
не уходи еще побудь со мной
ты пленник мой
я неподкупный часовой |
вместилища полей нам будут кровом
от осени больной и от зимы суровой
к весне глядишь помрем
а летом — что же будет летом?